Людовик XIV

создал в своем воображении прекрасный замок в окружении садов. Королевскую мечту в реальность воплотили выдающиеся

архитекторы Луи Лё Во, Жюль Ардуэн-Мансар, художник Шарль Лё Брэн, планировщик садов Андре Лё Нотр.

Дивное творение их гения мы видим, кто воочию, кто на фотографиях. Но как бы все это ни было прекрасно, оно лишено звуков, слов, через которые мы можем более полно ощутить эпоху. Музыка Жан-Батиста Люлли, звучащая в нашей передаче, отчасти дает представление о той пышной торжественности, которая отличала

Версаль.

Но, несмотря на то что, как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, иногда не стоит верить своим глазам.

Кажется, что может быть достоверней картины, запечатлевшей историческое событие. Например, это полотно, представляющее торжественный прием персидского посла в Зеркальной галерее, устроенный в феврале 1715 г. Людовик XIV изображен на нем в красном камзоле и в отличном расположении духа. Но согласно мемуарам Сен-Симона, камзол был сшит из золотой и черной ткани. И еще Сен-Симон добавляет, что король, который умер спустя шесть с половиной месяцев, выглядел худым и болезненным. И тогда становится понятно, что художник просто не мог изобразить действительный облик короля. Но благодаря слову, дошедшему до нас через века, мы можем воссоздать точную картину приема посла. Итак, мы восстанавливаем эпоху через архитектуру, картины, музыку, поэзию, мемуары. Для полного восприятия Версаля, его необходимо наполнить словом, оживить.

Эпоха Людовика XIV богата на литературные имена. Я лишь назову некоторые:

Корнель, Расин, Мольер, Ла Фонтен, Ла Рошфуко, Севинье, Ла Файетт, Скюдери, Ла Брюйер, Лесаж.

Их творчество оказало огромное влияние на развитие русской литературы и театра. Пьесы великих драматургов Пьера Корнеля и Жана Расина не сходили с театральных подмостков в течение нескольких веков. Но сегодня вспоминают их имена лишь, когда речь заходить о французском театре. Их пьесы у нас практически не ставятся. Несмотря на то, что сюжеты по-прежнему актуальны. Слишком длинны и велеречивы монологи для современного восприятия. Хотя для человека искушенного – это истинное наслаждение. Некоторые старинные пьесы ценны тем, что доносят до нас слова, непосредственно произнесенные историческими личностями.

Например, трагедия Расина «Береника», повествующая о любви римского императора Титуса и царицы Береники, которые были вынуждены расстаться из-за политической необходимости. Эта пьеса, как я уже говорила в одной из передач, явилась отражением отношений молодого Людовика XIV и Мари Манчини. Она донесла до нас трагизм расставания влюбленных. Она сохранила в веках слова Мари Манчини: «Vous êtes empereur, Seigneur, et vous pleurez!» Ты — цезарь, властелин, и плачешь ты, мой друг! И следующие ее слова: «Et cependant je pars, et vous me l’ordonnez!» — «Однако еду я — и это твой приказ!»

Но подобные пьесы редко появляются в репертуаре современного театра. Зато пьесы Мольера – вот поистине волшебное зеркало, в котором мы можем до мельчайших подробностей рассмотреть эпоху короля-Солнце. Мольер высмеивал пороки, свойственные дворянскому обществу и буржуазии, а молодой король, насмеявшись, еще подсказывал, кого следует вывести на сцену в следующий раз. Персонажи Мольера тоже говорят стихами, но они настолько живые, легкие и самое главное, его персонажи не исчезают, как явления, свойственные определенному веку, а переходят из столетия в столетие. Обманщик, лицемер «Тартюф», хитростью пытающийся присвоить себе чужое движимое и недвижимое, чем не черный маклер, глава финансовой пирамиды или некто, приложивший руку к банкротству фирмы своего лучшего друга? «Мнимый больной»! Сейчас вся страна лечится, следуя советам шарлатанов-целителей, не сходящих с телеэкранов. «Мещанин во дворянстве»! В наши дни все принялись искать у себя дворянские корни. Ну а «Смешные жеманницы» – в каждой женщине что-то да есть от них.

Читая Мольера, можно лучше понять, представить взаимоотношения, стремления, желания людей далекого 17-го века. Людовик не обошел вниманием талантливого драматурга и потому Мольер ставил свои пьесы для королевского двора. Надо отметить, что король очень серьезно относился к тому, что будет представлено на придворных празднествах. Он читал пьесы, слушал музыку, присутствовал на репетициях балетов и сам танцевал в них. Людовика можно отчасти сравнить с продюсером. Он вкладывает деньги и желает получить, но не прибыль, а подлинное произведение искусства. Тем более что Людовик, обладая многими талантами, прекрасно разбирался в нем. Он великолепно играл на гитаре. Принцесса Палатин пишет, что «он играл лучше какого-либо профессионала». Имеются в избытке свидетельства его музыкального слуха, тонкого восприятия музыки и музыкальной памяти. Король отлично различал в оркестре тех музыкантов, которые брали фальшивый тон. Помимо гитары Людовик играл на клавесине. Сохранились воспоминания, что в 1713 г., королю тогда уже было 74 года, он по памяти спел сольную партию Пана из «Балета Удовольствия», который был потерян и исполнялся 58 лет назад.

 Королю очень любил балеты, и придворные, подражая ему, охотно участвовали в них. Мольер, чтобы иметь возможность играть при дворе, и соответственно получать щедрое вознаграждение, создал новый жанр комедию-балет. Наряду, когда с изящными, когда с грубовато-фарсовыми комедиями, он написал шедевры: «Мещанин во дворянстве», «Жорж Данден», «Г-н де Пурсоньяк», «Мнимый больной». Ценил ли король своего придворного гения? Об уважительном отношении короля к Мольеру красноречиво говорит картина Жан-Леона Жерома, которая так и называется «Людовик XIV и Мольер». Судя по роману Михаила Булгакова «Жизнь г-на де Мольера», драматург претерпевал множество неприятностей, которые всегда выпадают на долю гения, но при этом почти всегда имел поддержку Людовика. Да, Мольер был вынужден быть дипломатом, но какие только маски ни приходится надевать за свою жизнь каждому человеку, ведь все мы, по сути, лицедеи. Да, он писал королю прошения, но писали королю многие, а читал он избранных. Мольер пишет учтиво, с долей лести, но знает, что будет услышан королем, а значит, и богом. Ведь Людовик даже был крестным отцом его сына. В прошении по поводу комедии «Тартюф» он писал: «Я не стану говорить Вашему Величеству, что именно было бы мне желательно. Столь просвещенным монархам, как Вы, государь, не подсказывают, чего от них ждут: они подобно богу, сами видят наши нужды и знают лучше нас, какие милости нам оказать».

Король снял запрет с постановки «Тартюфа» и Мольер, изливая слова благодарности, тут же просит вакантное место для своего знакомого врача: «Столько благодеяний зараз – это, разумеется, для меня слишком много, но, быть может, это не будет слишком много для Вашего величества…»  Достаточно, чтобы понять отношения, сложившиеся между королем и комедиантом, правда, гениальным. Но в том и заслуга Людовика, что он ценил гения при жизни.

Мольер писал комедии-балеты к пышным придворным празднествам, участвовал в них вместе с композитором

Жан-Батистом Люлли,

развлекая публику и получая удовольствие от собственного лицедейства. Комедии-балеты двух Жан-Батистов были похожи на версальские фейерверки, столько в них было красок, выдумки, таланта. Двор покатывался со смеху, когда один Жан-Батист по ходу комедии бегал за другим с огромным клистиром в руках.

Сотрудничество двух Жан-Батистов было невероятно плодотворно, причем Люлли выходил на сцену и как актер, он сыграл роль г-на де Пурсоньяка, и как танцовщик, выступая в балетах. Люлли не только писал музыку к ним, но и ставил их в качестве балетмейстера. Однако, несмотря на благосклонное отношение короля, на то, что тот закрывал глаза на многие шалости экзальтированного итальянца, Люлли приходилось быть тонким царедворцем, ибо он стремился занять важное место при дворе. Мне бы хотелось немного рассказать о великом композиторе Жан-Батисте Люлли, произведения которого, во всяком случае, в нашей стране, практически не исполняется. Жаль! В сдержанном, величественном звучании его музыки таится столько страсти, нежности, драматизма. Оперы Люлли – это наслаждение стилем, изысканным многоголосием. Это царственные звуки.

Судьба Люлли поистине необыкновенна. 14-летний итальянский подросток был привезен в Париж герцогом де Гизом и определен на службу к герцогине де Монпансье, кузине короля. Его врожденная музыкальность подала ей мысль дать мальчику основательное музыкальное образование. Мало на свете композиторов, которых бы так баловала судьба. Наделенный здравомыслием, амбициозностью и отсутствием щепетильности, он быстро добился благосклонности Людовика и сделал при дворе блестящую карьеру. Талантливый виртуоз, о котором современники говорили: «Он играл божественно. Со времён Орфея, никто не извлекал из скрипки звуков, подобных тем, что извлекал Люлли». Он организовал и возглавил свой малый оркестр «16 скрипок короля». Добился должности суперинтенданта музыки короля, а затем возглавил Королевскую музыкальную Академию. Но, чтобы достичь всего этого, Люлли плел нескончаемые интриги и устранял соперников, в том числе и Мольера, которого заинтересовал вопрос о связи музыки и театра, и он задумал откупить привилегию на оперу. Но поделился этой мыслью с Люлли, который поспешил воспользоваться этой идеей, отстранив Мольера. Смерть подкралась к Люлли во время одного концерта. В ту эпоху не было еще дирижерской палочки, и управлять оркестром приходилось с помощью тяжелого жезла, с силой ударяя им об пол, отсчитывая такты. И случилось так, что Люлли ударил себя по ноге. Рана оказалась опасной, и он умер от заражения крови. Отмщение?

Король со вниманием относился к работе Люлли, говорил с ним, критиковал, советовал. Следил за подготовкой опер, входя в малейшие детали, начиная с выбора сюжета до редактуры либретто. Можно ли это назвать диктатом? У Людовика было врожденное чувство прекрасного и тонкий художественный вкус. Его советы ни в коем случае не могли испортить произведения. Но, самое интересное, что он, король прислушивался, к тому, что писали его поэты. Так Расин невольно положил конец выступлениям короля в балетах. В феврале 1670 г. состоялось представление комедии-балета по пьесе Мольера «Блистательные любовники». Неделю спустя дают второе, но, к всеобщему изумлению, в нем король не танцует. Говорят, что причиной этому послужили строки из новой трагедии Расина «Британик», где один из персонажей, считая недостойным увлечение Нерона игрой на кифаре, выступлениями на сцене, участиями в конных состязаниях, восклицает:

 

Чем император наш, сограждане, кичится?

Что управляет он умело колесницей?

Стяжавший жалкий приз, в восторг приходит он

И развлекает чернь, как низкий гистрион.

 

Некоторые современники были склонны истолковывать эти строки как завуалированный намек на страсть Людовика танцевать в балете. Но вряд ли Расин имел желание уязвить короля. Однако в любом случае, драматург не подвергся опале. Людовик просто поразмыслил над словами умного человека и сделал для себя определенный вывод. Хотя есть утверждения, что он перестал принимать участие в балетных спектаклях за несколько месяцев до постановки «Британика». Но король наверняка читал рукопись, так что можно сказать, что художники прислушивались к королю, а король прислушивался к художникам. Редкое качество для монарха абсолютистского государства.

В то же самое время жил и знаменитый сказочник

Шарль Перро.

Кстати, по рисункам его старшего брата, архитектора Клода Перро, была устроена «Водяная аллея» в Версальских садах.  Шарль Перро писал много. Но славу ему принесла небольшая книга «Сказки матушки Гусыни», которую он, из стеснительности, опубликовал под именем своего сына Перро д`Арманкура. Жанр волшебной сказки был в моде в литературных салонах того времени. Из века в век передавались сказания, легенды. Шарль Перро собрал и обработал их. Так появились «Золушка», «Кот в сапогах», «Спящая красавица», «Красная шапочка». Кстати, сказки Перро написаны в стихах, а не в прозе, которая дошла до нас в переводах. Вот, например, из «Спящей красавицы»:

 

Ждать какое-то время, чтобы получить супруга

Богатого, красивого, галантного и нежного

Вещь обыкновенная. Ждут прилежно.

Но, чтобы ждать сто лет, такой женщины нет.

 

Великий смысл сказки, по-моему, в том, что, если ты не встретила суженого, то нужна помощь доброй волшебницы, которая погрузит тебя в сон дотоле, пока не придет сероглазый король.

Среди других жанров, которыми пополнялась литература того времени, самым распространенным стал жанр афоризмов, или максим. В прошлых передачах я говорила о

герцоге де Ла Рошфуко.

Бывшем фрондере, наказанным ссылкой, но вскоре полностью прощеным королем. В историю он вошел как автор «Максим», отличающихся неувядаемой злободневностью. Судите сами: «Все жалуются на свою память, но никто не жалуется на свой разум». «Нет ничего глупее желания всегда быть умнее всех».

Говоря об афоризмах, нельзя ни вспомнить знаменитые высказывания

Жана де Ла Брюйера.

Живя при дворе, он имел возможность наблюдать за человеческими страстями, интригами, стремлением приобрести благосклонность великих мира сего. Свои наблюдения он облек в форму размышлений, афоризмов, кратких портретов, так появилась его книга «Caracteres». «Характеры». «Жизнь коротка, если считать, что названия жизни она заслуживает лишь тогда, когда дарит нам радость; собрав воедино все, приятно проведенные часы, мы сведем долгие годы всего к нескольким месяцам».

Не правда ли, верно подмечено? Иногда читая какую-нибудь старинную книгу, приходишь в изумление, насколько злободневно то, о чем в ней написано. К таким писателям относится

Ален-Рене Лесаж,

автор «Хромого беса». Некоторые его высказывания, к примеру, о женщинах ничуть не потеряли от времени. Да, мы, живущие сегодня сильно отличаемся от дам 17-го века. Они не мыли волосы ни разу в жизни, мы – каждый день. Они носили длинные, пышные платья и ничего под ними. На нас надето то, что они даже при большом воображении не могли бы назвать платьем, но зато под ними мы кое-что носим. Однако наша женская суть осталась той же, века не властны над ней. Как заметил Лесаж: «Нет такой страны, и можно добавить, нет такого века, в котором женщины признавались бы в своих летах».

В цикле наших передач я часто цитировала выдержки из мемуаров м-м де Мотвилль, принцессы Палатин, маркизы де Севинье и герцога де Сен-Симона, поэтому скажу несколько слов о них. Мадам де Мотвилль, поверенная всех тайн Анны Австрийской. Ее мемуары охватывают период от дня бракосочетания королевы вплоть до ее смерти. Принцесса Палатин, вторая супруга брата Людовика XIV. Неутомимая любительница едкого эпистолярного жанра, оставила два тома писем и ввела моду украшать плечи прямыми полосками меха. Как-то принцесса, озябнув, накинула на плечи полосу соболей. Придворные дамы последовали ее примеру, так появился палантин.

Marie de Rabutin-Chantal,

маркиза de Sevignie.

Ее письма признаны источником бесценных исторических фактов. Помимо превосходного литературного стиля они отличаются богатством тем. Здесь и путевые заметки, и светские сплетни, и литературная критика, и философские размышления, и забавные истории. Маркиза довела эпистолярный стиль до совершенства. Ее письма поражают остроумием, меткими оценками, характеристиками, афоризмами, как, например эти: «На сердце нет морщин». Или «Остерегайтесь лести: слишком много сахара вредно для зубов». Герцог Анри де Сен-Симон. Двор, Версаль всегда притягивали его. Без этого он не мыслил своего существования. Вращаясь всю жизнь при дворе, герцог изучил его досконально. История создания его знаменитых «Мемуаров» такова: стареющий придворный на два десятилетия засел в своем кабинете и, мысленно вернувшись в прошлое, стал его записывать.

Вот благодаря кому, мы смогли не только увидеть, но и услышать великую эпоху.

На этом мы заканчиваем цикл наших передач, посвященных Версалю, который создал Людовик XIV, чтобы украсить Францию, чтобы осталась память о его великом правлении. Немного изменив его знаменитую фразу, можно процитировать ее так:

«Я уйду, но Версаль останется».

И наследники его — не только французы. Сам король пожелал, чтобы дворец и сады были посещаемые, были открыты для всех, а значит, и для нас с вами. И, может быть, кто знает, мы встретимся там.

        Тиана Веснина

главный редактор ЛиК-ТВ

 

См. предыдущую передачу «Королевская аллея»: http://lik-tv.ru/korolevskaya-alleya/