Первая передача из цикла
«Большое Французское Путешествие» ― Россия-Франция – «Союз души с душой родной»,
― автором и ведущей которого стала
Тиана Веснина.
Программа была записана Первым образовательным каналом ― СГУ-ТВ
ЛиК-ТВ предлагает Вашему вниманию эту программу и приглашает отправиться в Большое французское путешествие. Согласитесь, сколько бы мы ни говорили о Франции – всего не скажешь.
Ее природа восхищает: несколько сот километров от
Парижа,
окрестности которого можно сравнить с ухоженными парками, − и перед Вами песчаные пляжи, скалы, изрезанные волнами.
Почти в центре страны – горы Оверни с термальными водами, а далее Юг… с оливковыми рощами и Лазурным берегом Средиземного моря.
ВНИМАНИЕ! Несмотря на заставку — нажимайте и смотрите!
Ее литература – грандиозна и изящна: Корнель, Расин с их непревзойденными трагедиями и тут же хлесткие комедии Мольера. Многотомные Гюго, Бальзак, Золя – и психологически тонкие новеллы Мопассана и максимы Ла Рошфуко.
А если
«…мысли черные к тебе придут,
Откупори шампанского бутылку
Иль перечти «Женитьбу Фигаро».
— и это тоже Франция.
Французская кухня –
это отношение к еде как к творчеству. Одни названия для русского слуха звучат столь аристократично, что невольно настраиваешься не на примитивное утоление голода, а на вкушение яств: les escargots, les huitres, foie gras, salade de jambon cru et de saumon fumé, к которым подают обольщающие вкус вина – несомненно, лучшие в мире.
А чего стоит словосочетание —
французские духи –
это целая поэма в жизни каждой женщины; а высокая мода?.. И столько еще всего, что мы решили: стоит сделать цикл передач, посвященный этой необыкновенной стране, чтобы познакомиться со всеми ее провинциями, которые соперничают друг с другом историческими памятниками, событиями, знаменитостями, красотами ландшафтов. Попытаться, в который раз, понять, почему россияне так любят Францию…
Россия пленилась Францией с начала 18-го века: ее куртуазным этикетом, изяществом нарядов, языком, пришедшимся настолько по нраву, что всё русское дворянство, позабыв родной язык, заговорило на французском. Лев Толстой в романе «Декабристы» писал: «французский язык, как известно, есть нечто вроде чина в России».
Тут необходимо совершить небольшой экскурс в прошлое… во времена
Ярослава Мудрого.
Ибо дочь его Анна в 1051 году стала супругой короля Генриха I и королевой Франции. История донесла до нас предание о ее золотых волосах, о ее образованности и живом уме.
Легенда гласит, что в тот момент, когда она сошла с повозки, король, столь долго ожидавший ее прибытия, не смог более совладать с собой, бросился к Анне и с пылом обнял ее. Княжна не стала возражать против несколько поспешного проявления страсти. Утверждают, что когда они разомкнули объятие, Анна, немного зардевшись, сказала Генриху: «Je suppose que c’est vous, n’est-ce pas, qui êtes le roi?..» — «Я полагаю, что это вы, не так ли, вы – король?..»
Во время коронации в Реймсе Анна отказалась присягать на латинской Библии при возложении на ее голову французской короны и принесла клятву на славянском Евангелии, которое подарил ей отец.
Анна принимала участие в управлении государством. В архивах Франции сохранились подтверждающие это акты. Она подписывалась, когда на латыни, когда на кириллице:
Anna regina – Анна королева
Она подарила Франции наследника престола, которого назвала необычным для французов именем – Филипп. После смерти Генриха I Анна стала регентшей при малолетнем сыне и поселилась в Санлисе, неподалеку от Парижа, где основала собор и женский монастырь. При реконструкции собора была изваяна статуя Анны Ярославны, держащей в руке модель воздвигнутого ею храма. И уже в наши дни в Санлисе был установлен памятник королеве Анне.
Однако после этого знаменательного брака контакты между Россией и Францией были весьма ограниченными, так как почти всегда страны имели различные политические интересы. Первое посольство России во Франции появилось в 1717 году по указу Петра I после его посещения Франции и встречи с Людовиком XV, которому в ту пору было всего семь лет. По окончании официального приветствия «Было удивительно видеть, — писал знаменитый мемуарист герцог де Сен-Симон, — как царь берет короля на руки, поднимает и целует его».
В память об этой встрече в Петергофском парке установлена скульптура «Петр I с малолетним Людовиком XV на руках». По устному же преданию несколько дней спустя, когда царь посетил короля с ответным визитом, то, поднимаясь по лестнице, он со словами: «Всю Францию на себе несу», взял Людовика на руки. По возвращении в Россию
Петр I
построил свой маленький Версаль, названный им, правда, на голландский лад –
Петергофом,
то есть двором Петра.
Петр I как бы открыл для России Францию, и «охота странствовать напала на» дворянство.
Франция покорила русских настолько, что порою ее обожание вызывало смех. В комедии «Бригадир» Дениса Фонвизина точно подмечено состояние умов некоторых дворян того времени.
Один из персонажей признается: «Тело мое родилось в России, это правда; однако дух мой принадлежит короне французской».
Или чего стоит восклицание заботливой маменьки из той же пьесы: «Ах, сколь счастлива дочь наша! Она идет за того, который был в Париже».
И это было только начало! Спустя полвека в комедии
«Горе от ума» Александр Грибоедов
едко высмеивает чрезмерное преклонение перед Францией.
«Ах! Франция! Нет в мире лучше края! –
Решили две княжны, сестрицы, повторяя
Урок, который им из детства натвержен».
Однако к тому времени уже не только русские стремились во Францию, но множество французов отправилось в Россию.
Помните, французика из Бордо?! который
«В Россию, к варварам, со страхом и слезами;
Приехал – и нашел, что ласкам нет конца;
Ни звука русского, ни русского лица
Не встретил: будто бы в отечестве, друзьями».
И если Францию посещало русское дворянство, то из Франции в Россию приезжали в основном те, у кого не сложилось на родине. И в стремлении хоть как-то устроиться в жизни они ехали к нам: парикмахеры, портные, повара, танцмейстеры и, конечно же, гувернеры.
«Monsieur L’Abbe, француз убогой,
чтоб не измучилось дитя,
учил его всему шутя…».
Но, помимо этого, французы служили еще и сердечным утешением некоторых барынек.
«У Пелагеи Николавны все тот же друг мосье Финмуш;
И тот же шпиц, и тот же муж».
А иногда случались и забавные казусы. Как не вспомнить слова горничной Лизы, обращенные к Софье:
«Мне-с ваша тетушка на ум теперь пришла,
Как молодой француз сбежал у ней из дому,
Голубушка! хотела схоронить
Свою досаду, не сумела:
Забыла волосы чернить
И через три дни поседела».
А уж о француженках-гувернантках и говорить не приходится. Из-за одной такой «Все смешалось в доме Облонских».
Но, как от великого до смешного – один шаг, кстати, это афоризм Наполеона, точно так же − наоборот — и подлинная любовь связывала сердца. Поэтому среди декабристок оказались француженки
Полина Гейбель,
ставшая супругой Ивана Анненкова, и
Камилла Лё Дантю,
вышедшая замуж за Василия Ивашева.
Если в первом случае Полина и Иван стали возлюбленными до событий на Сенатской площади, то во втором − любовь к красавцу ротмистру Кавалергардского полка была лишь со стороны Камиллы, дочери гувернантки, служившей в доме Ивашевых.
Будущий декабрист заглядывался на хорошенькую Камиллу, но не более того. Когда же он был сослан в Сибирь, она призналась всем в своих чувствах к Василию и желании разделить с ним его судьбу.
В своих воспоминаниях
Мария Волконская
пишет о Камилле: «Это было прелестное создание во всех отношениях».
«…Год нашего союз прошел, как один счастливый день…» — это уже из письма Камиллы к своей матери.
Скоропостижная смерть Камиллы сразила Василия Ивашева, он писал: «Нет у меня больше моей подруги, давшей мне восемь лет счастья, преданности, любви, и какой любви». Он скончался через год после ее смерти. Вот такая история любви.
Несомненно, особым в отношениях между нашими странами стал 1812 г., когда
император Наполеон
пожелал покорить Россию, а в результате Париж увидел русских казаков.
Да, во многих из нас течет русско-французская кровь, да мы о том не знаем.
Вернувшись из Франции, казаки, по одной из версий, положили начало обычаю не ставить пустые бутылки на стол. Во время своего пребывания в Париже, посещая рестораны, они заметили, что официанты не учитывают количество отпущенных бутылок, а попросту пересчитывают пустые, оставшиеся на столе после обеда. Со свойственной казакам смекалкой они придумали прятать под стол часть опорожненных бутылок.
И вообще, «Хорошее нам житьё было в Париже, — писал прапорщик лейб-гвардии Семёновского полка Иван Казаков. — Нам и в голову не приходила мысль, что мы в неприятельском городе».
И тем не менее, все же странно, что по окончании войны Наполеон, несмотря ни на что, остался великим человеком в понимании русского дворянства.
Лермонтов, написавший знаменитое
«Бородино»,
написал и эти строки:
«Где бьет волна о брег высокой,
Где дикий памятник небрежно положен,
В сырой земле и в яме неглубокой –
Там спит герой, друзья! – Наполеон!..»
Или, вспомните, посещение Татьяной «модной кельи»
Онегина,
когда она с восторгом осматривает убранство комнаты столичного денди:
«И лорда Байрона портрет,
И столбик с куклою чугунной
Под шляпой, с пасмурным челом,
с руками, сжатыми крестом».
Наполеон – кумир молодого дворянства России. Франция по-прежнему, если не с большей силой, кружит русские умы, идет к русскому сердцу самой верной дорогой – через желудок:
«И трюфли, роскошь юных лет,
Французской кухни – лучший цвет…»
А уж о вине и говорить не приходится. О сколько в русской поэзии посвящено строк самому любимому, самому праздничному, самому шаловливому вину на свете – шампанскому.
Пушкин –
«Вошел: и пробка в потолок,
Вина кометы брызнул ток».
Да, если бы не шампанское, то не было бы знаменитой
«Увертюры» Игоря Северянина:
«Ананасы в шампанском, ананасы в шампанском
Удивительно вкусно, искристо и остро»;
не было бы страстных блоковских строк:
«Я послал тебе черную розу в бокале
Золотого, как небо, аи».
(Аи – марка шампанского по названию городка в Шампани).
Ах, эти «вечные французы»! В Москве французские кутюрье облюбовали район Кузнецкого моста. Кстати, Фуркасовский переулок назван по имени французского портного Пьера Фуркаса, дом которого некогда находился там. Как много Франции в нашей жизни!
Волна эмигрантов из Франции нахлынула на Россию после революции 1789 года. Так что волна русской эмиграции, можно сказать, была ответной. Правда, надо заметить, что с нашей склонностью все делать с размахом, она оказалась гораздо мощнее, да и причина ее вызвавшая более страшной.
Итак, в результате их революции, на Кузнецком мосту появился модный бутик знаменитой мадам Мари-Роз Обер-Шальме. Цены на ее товары, а особенно на шляпки, были неоправданно высокими, отчего москвичи прозвали ее «обер-шельмой».
Граф Ростопчин
во время войны 1812 г. изгнал французов с Кузнецкого моста и запретил вывески на французском языке. Но уже в 1814 г. на Кузнецком вновь появились французские модные бутики, в одном из которых служила приказчицей Полина Гейбль, ставшая супругой Ивана Анненкова. Кстати, они и познакомились в магазине, когда мать Анненкова посетила его в сопровождении сына.
В 1826 г. француз Транкий Яр открыл на Кузнецком мосту, наверное, самый знаменитый ресторан Москвы, который стал называться его именем «Яр». О популярности ресторана говорит, ставший не менее популярным романс:
«Что так грустно — взять гитару,
да спеть песню про любовь…
Иль поехать лучше к «Яру»
разогреть шампанским кровь?»
Потом ресторан будет несколько раз менять свой адрес и владельцев, но название его останется неизменным.
В Петербурге подобных французских ресторанов, носящих имена своих основателей, было много: ресторан своего имени открыл Жан-Батист Донон. «Донон» посещали великие князья, министры, высшее офицерство, артистическая богема. В конце 19-го века беллетристы петербуржцы каждую последнюю субботу месяца собирались у Донона на так называемые «Дононовские субботы». Позже открыл свой ресторан Жорж Кюба.
«Нет Петербурга без «Кюба!»
Нет Петербурга без «Донона!» −
заключает
Николай Агнивцев
в одном из своих стихотворений.
«Кюба» или «Café de Paris», относился к числу самых известных и дорогих петербургских ресторанов, в котором, помимо прочего, можно было завести знакомство с дамами полусвета.
Ресторан Дюме. У него обедал Пушкин. Ресторан ДюссоР – любимое место светской молодежи. «Демутов трактир» — особая статья. Сначала это был трактир с шестью комнатами для постояльцев, который открыл купец из Страсбурга Филипп Якоб Демут. Самым знаменитым постояльцем трактира, ставшего впоследствии гостиницей, был Александр Сергеевич Пушкин. Именно у Демута он написал несколько стихотворений и поэму
«Полтава».
Франция продолжает восхищать Россию. Ее писатели имеют грандиозный успех. В 19-ом столетии взаимосвязь между русской и французской литературами приобретает исключительно интенсивный характер.
Велико воздействие на французскую литературу Тургенева, Достоевского, Толстого, Чехова. С другой стороны, Бальзак, Жорж Санд, Гюго, Золя — почитаемы в России.
Эмиль Золя
писал: «Пользуюсь случаем публично выразить всю мою благодарность этой великой стране, принявшей и усыновившей меня в то время, когда ни один журнал в Париже не принимал и не поддерживал меня.
В страшные дни материальной нужды и отчаяния Россия возродила мои силы и веру в самого себя, предоставив мне трибуну и самую образованную, и самую страстную аудиторию».
Среди усыновленных Россией французов был и
Мариус Петипа.
Его судьба – пример великолепного взаимопонимания, взаимопроникновения двух культур. Слияние русской музыки
Петра Ильича Чайковского
и французского жеста Мариуса Петипа создало величайшие балеты:
«Лебединое озеро», «Спящая красавица», «Щелкунчик».
Надо отметить, что во главе русского балета до Мариуса Петипа тоже стояли французы Шарль-Луи Дидло, Жюль Перро, Артюр Сен-Леон. И это уже потом «Русские сезоны» Дягилева произведут фурор в Париже. Вклад французов в создание великой русской балетной школы невозможно переоценить.
«В наш век веселие кумиром общим стало,
Все для веселия живут…», −
пишет в начале 19-го века поэт
Дмитрий Веневитинов.
Да, Россию покорил
водевиль.
Слово водевиль возникло из объединения двух песенных жанров: сhanson de val de Vire − песня «Вирской долины» (Вир – река в Нормандии)― и voix de ville ― голос города.
Сначала это были песни любовного содержания, позже добавился злободневный подтекст. А вообще − водевиль легкая комедийная пьеса с песенками-куплетами и танцами.
Перефразировав Белинского, можно сказать, что лёгкость, живость, остроты, милые глупости невольно увлекали и тешили русское воображение во французском водевиле.
Россия сполна отдала дань этому жанру, водевили стали сочинять, кажется, все.
«…вшестером, глядь — водевильчик слепят,
Другие шестеро на музыку кладут,
Другие хлопают, когда его дают».
Но очаровательный французский водевиль затмила опять же французская оперетта. В 1855 г.
Жак Оффенбах
открыл свой маленький театр «Bouffes Parisiens» в Париже. А уже в 1859 г. французская труппа в Михайловском театре впервые в России представила оперетту Оффенбаха
«Орфей в аду».
Итак, Франция, Франция… Даже «Гамлет» на русский язык вначале был переведён не с английского, а с французского.
В 1891 г. между Россией и Францией был создан военно-политический альянс. Его символом стал роскошный
мост Александра III
в Париже, первый камень которого был заложен императором Николаем II.
Почти одновременно с возведением моста Александра III в Петербурге строится
Троицкий мост,
спроектированный французскими инженерами. Наведение этих мостов было подтверждением установления культурно-политического моста между нашими странами, движение по которому с тех пор никогда не прерывалось.
Франция и Россия были союзниками и в первой и во второй мировых войнах. Сформированная на территории СССР французская истребительная авиационная эскадрилья «Нормандия», впоследствии ставшая полком
«Нормандия-Неман»,
— тоже яркий символ русско-французских отношений.
К концу XIX столетия Россия увлеклась декадансом, литературным течением, возникшем во Франции. Весь цвет нашего Серебряного века подпал, пусть на небольшое время, под его влияние.
И так постепенно дошло до того, что художница
Мария Башкирцева
запишет в своем дневнике: «Франция, одна только Франция! Жить только во Франции!»
Октябрьский переворот 1917 г. некоторым помог осуществить свою мечту, а некоторых против воли отправил в страну русских грез. И замелькали знакомые лица
в Париже и Ницце.
Русские облюбовали эти два города. Нам во вкусе не откажешь. А уж сегодня, после снятия железного занавеса… и говорить не приходится.
Но как же все-таки объяснить, что французы вскружили голову России? Некоторые сейчас отмечают, что любят
Париж, Францию,
но только без французов.
Тем не менее нынешние французы – потомки тех, кто ее создал именно такой, какая она есть – очаровательная выдумщица, элегантная, игривая… и, по-прежнему, несмотря на глобализацию, сохраняющую свой неподражаемый шарм.
Франция, Франция!..
Что же столь неумолимо влечет нас к тебе? Кто даст ответ? Надеюсь, наши передачи. И в следующей мы начнем путешествие с самого северного региона Франции – Нор-Па-де-Кале (Nord-Pas-de-Calais.)
Тиана Веснина
главный редактор ЛиК-ТВ
Вторую передачу из цикла «Большое французское путешествие» — «Нор-Па-де-Кале, Опаловый берег Франции», часть I см. по ссылке: