Пикардия, или французская готика. Часть II
Мы продолжаем наше телевизионное путешествие по
Пикардии.
И пора уже приобщиться к народной мудрости этой провинции, которая ярче всего проявляется в поговорках. Пикардийцы предупреждают:
«Qui se marie par amour a bonnes nuits et mauvais jours» — «У того, кто женится по любви — хорошие ночи и плохие дни». Стоит задуматься, а может даже поспорить с пикардийцами.
Но не сейчас, потому что мы с вами направляемся в
Лан (Lan),
главный город департамента Эн. И войдем мы в него, чтобы ощутить славное прошлое, через porte d’Ardon — Ардонские ворота, так как город в старые добрые времена был обнесен крепостной стеной.
Ардонские ворота,
воздвигнутые в начале 13-го в., прежде назывались Королевскими, потому что через них въезжали короли, направлявшиеся в свой замок.
Войдя в город, мы, конечно же, замрем в восхищении перед Notre-Dame de Lan – собором Ланской Богоматери. Сооруженный в 13-ом в. в стиле примитивной готики этот храм с пятью башнями величественно возвышается на городском акрополе.
Две башни западного фасада украшены статуями быков в натуральную величину. Они — напоминание о легенде, согласно которой бык, нагруженный строительными материалами, поднимаясь на вершину акрополя, вконец измучился, но был заменен другим чудесным образом появившимся быком.
У собора три больших фасада с башнями и монументальными порталами: западный, как обычно во всех соборах, но также южный и северный.
Под стрельчатыми сводами храма царит величественный покой, наполняемый во время службы многоголосыми звуками органа.
В Лане сохранилась часовня, принадлежавшая ордену Тамплиеров. Все, что связанно с этим орденом окутано тайной. Поэтому, как не взглянуть на Командорскую часовню, воздвигнутую в форме восьмиугольника.
На высоком холме еще гордо возвышаются крепостные стены цитадели, сооруженной в конце 16-го века по приказу короля Генриха IV.
Но самое интересное – это подземелья цитадели, между прочим, доступные для посещения публики. Подземные коридоры крепости, подобно коллайдеру переносят посетителей в далекое Средневековье: невольно вспоминаются романы, описывающие страдания узников, обреченных на пожизненное заключение в каменных мешках, безжалостные деяния инквизиторов с их пыточными камерами.
Надо сказать, что в те времена в Лане практиковало много ученых-медиков, так как дворяне, возвращавшиеся из Крестовых походов, привозили с собой всевозможные рецепты снадобий, изготавливаемых из растений. И вполне естественно, что возникало желание воссоздать эти напитки с их тонким, порой сначала даже удивляющим, но непременно околдовывающим вкусом. Например,
Hypocras – красное вино с добавлением меда, корицы, имбиря, кардамона, гвоздики, малины или розовой воды. Некогда оно считалось десертным, сегодня больше употребляется в качестве аперитива. Другое его название Clairet, это уже Hypocras белый, более легкий по сравнению с красным, ― с меньшим содержанием алкоголя, ― подаваемый в средневековье во время больших пиров, и сочетающий в себе крепость вина, сладость меда и аромат специй.
Город, как известно, славен своими жителями. В Лане же родился художник и миниатюрист Ангерран Шарретон, но как это почти всегда бывает с художниками, он покинул родной город и долгое время жил в Провансе, там его имя было латинизировано и стало звучать как Картон (Carton или Quarton).
Произведения Ангеррана Картона
находятся в ряду выдающихся шедевров 15-го столетия. И в первую очередь, конечно, «Коронование Марии».
Полотно это многоплановое, изображающее строение мира: рай со святыми и праведниками, землю с двумя священными городами — Римом и Иерусалимом ― и ад. В центре полотна Богоматерь, коронуемая Отцом и Сыном. Лицо и глаза Марии несколько удлинены, согласно канонам фламандского готического стиля. Великолепно прорисованы складки ткани, драгоценности, малейшие детали пейзажей. Чтобы оценить все тонкости этого произведения, необходимо провести перед ним не один час. Изящество, благородство, чувство меры, сделали картину одним из шедевров готического искусства.
Лан еще многим может удивить нас, но мы, следуя примеру беспокойного художника Ангеррана Картона, покидаем город и отправляемся дальше ― в
Вилер-Котрэ Villers-Cotterets,
потому что там родился великий писатель, которому удалось влюбить во Францию весь мир. Уверена, вы догадались,
Александр Дюма!
Читая его романы, как не полюбить страну, со столь славной историей. Дюма написал много романов, но шедевры среди них — непревзойденные
«Три мушкетера», «Двадцать лет спустя», «Королева Марго», «Граф Монте-Кристо».
Какие сюжеты! Какие персонажи!
Нельзя не признать — Франция знаменита своими писателями, но после прочтения произведений: Эмиля Золя, Ги де Мопассана или Гюстава Флобера, отнюдь не хочется сводить знакомство с французами. Ничего в них хорошего нет. А вот с французами Дюма!.. Французами, характерные черты которых он передал своим мушкетерам: отважный, смекалистый
Д’Артаньян;
само благородство и воплощение рыцаря –
Атос;
изящество, красота, манеры –
Арамис;
добродушие, веселость –
Портос.
Плюс объединяющее их всех, столь разных, – верное сердце друга, с такими французами хочется познакомиться.
К сожалению, отдав в юности дань поклонения Александру Дюма и дань восхищения Д’Артаньяну, который просто сошел со страниц книги в жизнь, и ему ставят памятники, редко кто возвращается к прочтению романов непревзойденного писателя.
Напрасно! Его
«Граф Монте-Кристо» —
это не просто история о любви и предательстве, это роман с тонкой философией, из которого вполне можно составить книжку цитат. Приведу одну: «Есть какая-то связь между теми, с кем ты расстаешься, и теми, с кем встречаешься». Любопытно подмечено, не правда ли?
А вот и дом, где 24 июля 1802 г. родился самый плодовитый, самый читаемый, несмотря на наше нечитаемое время, самый экранизируемый писатель Александр Дюма.
А это памятник, установленный ему в его родном городе. Да, Villers-Cotterets есть, кем гордиться. Что ж, давайте и мы познакомимся с городом Дюма.
Современное название Villers-Cotterets – это измененное от «villa a cote de Retz», что означает — город рядом с лесом Рец. И на самом деле, он расположен на опушке прекрасного леса Рец. Король Франциск I, привлеченный обширным, изобилующим дичью лесом, решил построить неподалеку замок, в котором проводил очень много времени, вероятно, потому и прозвал его «Mon Plaisir» — Мое удовольствие.
Замок «Mon Plaisir»
— великолепный образец архитектурного искусства эпохи Ренессанса. Весь его внушительный ансамбль поражает богатством декоративных элементов. Замок был расширен при правлении Генриха II. Праздники, устраиваемые королем в честь своей фаворитки Дианы де Пуатье, вызвали поговорку: «S’amuser comme a Villers-Cottrets» — «веселиться как в Villers-Cottrets».
В старинном замковом парке находится Павильон Генриха II с красивейшими кессонными резными сводами. В таком уединенном павильоне невольно вспоминаются изречения великих людей, например, Жана де Лафонтена: «Мы встречаем свою судьбу на пути, который избираем, чтобы избежать ее». Но мы с вами не станем противиться судьбе, ибо на нашем пути − городок Chateau-Thierry, в котором в особняке своих родителей, ― сегодня там музей его имени, ― родился знаменитый баснописец
Жан де Лафонтен.
Вообще, Жан де Лафонтен — поэт эпохи французского классицизма, он писал поэмы, театральные пьесы, оперные либретто, но известными остались только его басни и, в чуть меньшей мере, фривольные сказки.
Лафонтен создал в литературе новый жанр, заимствуя внешнюю фабулу у старинных авторов. Он с изяществом перерабатывал чужие произведения: Ариосто, Боккаччо, Эзопа, Теренция, Федра. На его творчество оказали влияние Овидий и Вергилий. Остроты Лафонтена облетали весь Париж.
Он блистал в аристократических литературных салонах, но не при дворе короля, немилость которого заслужил, вступившись за своего покровителя, попавшего в опалу, кстати, возможного прообраза «Железной маски», суперинтенданта финансов Фуке.
Но, потеряв Фуке, он приобрел себе покровительниц: герцогиню Бульонскую, герцогиню Орлеанскую, затем «Парнасскую бабочку», как он прозвал мадам de la Sabliere, ибо зарабатывать на жизнь Лафонтен не умел, он творил, а творчество с деньгами — несовместно.
Ах, если бы не Лафонтен, не было бы у нас Ивана Сергеевича Крылова, который с непревзойденным мастерством перевел на русский язык его басни. Не было бы у нас с вами «Вороны и Лисицы», точнее, «Ворона и Лиса», «Стрекозы и Муравья», точнее, «Цикады и Муравьихи». Так что Лафонтен – один из первых французский писателей, с творчеством которого мы знакомимся, вступая в жизнь.
А вот с творчеством Жана Расина многим так и не суждено познакомиться.
Жан Расин – величайший драматург,
который родился совсем неподалеку Chateau-Thierry в городке La Fertе-Milon.
Несмотря на то, что Расин писал исполненные накала страстей трагедии, драматург вел свободную и веселую жизнь. Поговаривают, что у него было не менее двадцати любовниц и среди них Тереза дю Парк, которую Расин увел у Мольера.
Но давайте прогуляемся по La Fertе-Milon, и мы, несомненно, наткнемся на следы Жана Расина. Городок невелик, поэтому из века в век все ходят по одной и той же мощеной камнем дороге, которая приведет к церкви с черновато-серой крышей, колокольней и четырьмя угловыми башенками, а затем поведет в центр города, где рядом с парком тянется канал Л’Урк. Перейдем по мосту и полюбуемся на старинную башню, на остроконечную крышу которой, оглядывался не раз Жан Расин, покидая родной город ради Парижа,где его ждала слава.
Расин знаменит безупречной ясностью стиха, которую он доводит до такого совершенства, что «иные его строки кажутся не сочинёнными, а существовавшими от века». Увы, он рано оставит театр, устав от нескончаемых интриг. Король, оказывая дань уважения его таланту, назначит Расина своим историографом.
Его величайшие пьесы:
«Британик», «Александр Великий», «Андромаха», «Береника», «Федра»
— практически не ставятся у нас. А жаль! Так хочется почувствовать аромат эпохи классицизма с ее звучным александрийским стихом, с ее обязательным принципом «трех единств», со всем тем, что сделало произведения Расина образцом классической французской трагедии.
Пошла бы я с тобой,
Чтобы твоя судьба моей была судьбой!
Сказала б я тебе: «За мной, любимый, следуй,
Чтоб умереть вдвоем или прийти с победой!
После таких строк, трудно вернуться к обыденным вещам, но тем не менее, небезынтересно узнать, каковы были гастрономические пристрастия великого драматурга. Поэтому мы заглянем в придорожный ресторанчик, чтобы отведать La flamiche — Луковый пирог, который по праву считается одним из блюд, олицетворяющих пикардийскую кухню. Для его изготовления используется песочное тесто, с добавлением сливок и яиц, а начинка делается из лука-порея.
Бросив последний взгляд на остроконечные крыши La Fertе-Milon, мы отправляемся в
Суассон (Soissons).
Его нельзя миновать, хотя бы из-за знаменитой легенды о Суассонской чаше.
Это случилось около 486 г. во время войны Кловиса I, короля салических франков, с римским генералом, правителем Галлии Сигриусом.
После очередной победы солдаты Кловиса учинили грабеж одной церкви реймской епархии и вместе с другими украшениями похитили серебряную чашу необыкновенного размера и красоты. Епископ Реймский через своего эмиссара попросил Кловиса вернуть ее. Король предложил эмиссару следовать за ним в Суассон, где было решено делить добычу, уверив посланника, что если чаша достанется ему, он вернет ее епископу. Когда воины собрались у сваленных в груду трофеев, король обратился к ним с просьбой уступить ему чашу. Они ответили согласием: «Все, что мы видим здесь – твое, славный король, и мы сами покорны твоей власти». Но один солдат, человек ветреный, завистливый, необузданный — ко всеобщему удивлению, ― вдруг разрубил вазу топором, воскликнув: «Ты получишь только то, что тебе выпадет по жребию». Король стерпел оскорбление, затаив обиду в сердце.
Спустя год
Кловис I
вновь созвал воинов и, проходя перед их строем, узнал наглого солдата. Заметив, что оружие у того никуда не годится, он схватил его и бросил на землю. Солдат наклонился, чтобы подобрать и тут Кловис воспользовался моментом и разбил ему череп ударом секиры, сказав: «Так ты поступил с чашей в Суассоне».
Фонтан, установленный в городе, напоминает об этой древней легенде. Вообще, Суассон, город своеобразный, где разбиваются чаши, не достраиваются соборы или от них остается только конструкция.
Примером тому служит собор Saint-Gervais-et-Saint-Protais. Его строительство было начато в 12-ом в. и окончено в 15-ом. Несмотря на это, из-за нехватки денег, северная башня так и не была возведена. Но зато собор богат внутренним убранством. Великолепен главный алтарь с двумя статуями из белого мрамора, представляющий Благовещение. Сияющий круглый витраж ― rosace ― северного трансепта уже почти 7 веков окрашивает солнечный свет в лилово-сине-красную гамму.
А вот от аббатства Saint-Jean-des-Vignes, основанного в 1076 г., остался лишь, поражающий изяществом линий, каркас фасада. Это великолепное, восхитительное творение было разрушено во время революции. Движимая обстановка распродана, серебряная утварь переплавлена. Аббатство было отдано сначала под военный склад, затем под хлебопекарню. Собор погибал, денег на его восстановление не было. И, несмотря на протест жителей Суассона, было решено разрушить здание, оставив лишь портал и башни западного фасада. Тем не менее даже один каркас собора поражает своей необыкновенной красотой.
А теперь перенесемся в
главный город департамента Oise Бовэ.
На его улочках словно чувствуется легкий аромат духов, а в стеклах витрин видится отражение тонких силуэтов изысканных незнакомок. И это не случайно, так как в Бовэ родился создатель марки от кутюр
Юбер де Живанши (Hubert Taffin de Givenchy).
Его знаменитая
блузка «Беттина»
с воланами на рукавах, подобна отзвуку многочисленных, будто кружевных, арок собора Saint Pierre в Бовэ. А строгость его линий легла в основу элегантности стиля от Живанши, образцом которого стала
Одри Хепберн.
Для нее Живанши создал свои первые духи, жизнерадостные ноты которых были навеяны, ― почему бы нет? — забавными домами старинной Эльзаской улицы в Бовэ.
Духи L’Interdit, что в переводе означает – «Запрет» – запрещали Одри Хепберн, а в ее лице и всем женщинам — грустить.
Мы из Бовэ направимся в
замок Шантийи — архитектурный бриллиант Пикардии,
где точно не до грусти, потому что, как заметила м-м де Ла Файетт: «Из всех мест, что освещает солнце, нет ничего подобного этому».
Величественный, прекрасный, замок вызывает такое чувство восторга, что душа выдыхает: «Ах!» В нем переплелись элементы готики ― ров с водой, мост,― с гармоничной царственностью Ренессанса, с его изяществом деталей, отделкой и орнаментацией карнизов, окон, дверей с основными чертами барокко – парадностью, торжественностью и созданием ансамбля из нескольких зданий с павильонами, парком, фонтанами, разнообразными ступенями, связывающими террасы разного уровня.
Могущественная семья Монморанси
владела Шантийи с 15 -го по 17-й век. Самый знаменитый из ее членов ― коннетабль Анн де Монморанси — его конная статуя словно наблюдает за замком. Этот всесильный человек символизировал эпоху французского Ренессанса. Он служил трем королям: Франциску I, Генриху II и был их близким другом, а затем Карлу IX. И погиб, как воин, в возрасте 75 лет, будучи смертельно раненным в битве при Сен-Дени.
Герцог Анн де Монморанси
восстановил средневековую крепость, у ее подножия возвел в 1551 году «Малый замок». Новый замок был построен лишь в конце 19-го в. За неимением наследников по мужской линии в 17-м веке Шантийи перешел
принцам Конде.
Шантийи знаменит и обширным парком в 115 га, спроектированным в конце 17-го века знаменитым мэтром паркового искусства Андре Лё Нотром. Это парк с классическим Большим каналом, фонтанами, водными каскадами, цветочными партерами, с романтическими тропинками английского сада. С течением времени парк видоизменялся, приобретая новое очарование.
Так появился L’ile d’Amour остров Любви в сердце английского парка 19-го века, он напоминает о том месте, где устраивались праздники и где принцы Конде летом принимали приглашенных в Шантийи. Газоны, окаймленные фонтанами и самшитом, ведут к решетчатой беседки со статуей Эроса.
Храм Венеры, возвышающийся у пруда, где плавают лебеди, представляет собой подобие греческого или римского храма, в центре которого находится копия знаменитой античной статуи, представляющей Венеру, богини Любви и Красоты.
Большой канал в обрамлении цветочного партера включает огромные водные зеркала, отражающие небо, многочисленные бьющие высоко вверх струи воды. Большой канал Шантийи превосходит по размерам Большой канал Версаля.
Все, кому принадлежал Шантийи, собирали произведения искусства. Поэтому в замке создан музей, носящий имя Конде.
Особый расцвет замкового ансамбля приходится на время Великого Конде. Принц, большой любитель искусства, принимал в Шантийи таких писателей, как Ла Фонтен, Ла Брюйер, Мадам де Ла Файетт, Мадам де Севинье. Мольер создал там своих «Смешных жеманниц» и представлял «Тартюфа».
Там царил
великий метрдотель Франсуа Ватель,
устраивавший неподражаемые приемы, театральные празднества, расцвечивая их фейерверками, бенгальскими огнями. Им был создан
крем Шантийи,
который можно назвать вкусовой вариацией, интерпретацией, переложением на вкус архитектурного шедевра. Восхитительно вкусно — взбитые сливки, слегка подсахаренные и ароматизированные ванилью, и изящно на вид – словно воздушный замок.
Помимо крема, ― Шантийи ― так называется еще кружево, плетеное при помощи веретена. Обычно оно черного цвета и очень редко белого. Мотив его рисунков – в основном цветы.
В 17-м в. герцогиня де Лонгвиль развернула изготовление кружев Шантийи в городке, расположенном неподалеку от замка, которые стали невероятно модными. Сначала они использовались в качестве отделки, позже из них стали изготавливать шали, зонтики, веера.
Полюбовавшись
Шантийи
и отведав его, пусть виртуально, на вкус, мы покидаем Пикардию и в следующей передаче отправляемся в
Нормандию.
См. также: